Книга Последняя Золушка  - Наталья Костина

Не успеваю я пригубить, как на ловца выбегает и зверь — нет, не Серый Волк, слава богу, она по утрам не бегает, да и вообще утро не ее стихия. Она, как и я, сова. Однако сегодня я та еще совушка: взъерошенный, небритый, а ссадина через все лицо делает его каким-то кривым. Ник Ник пробегает мимо легкой рысцой привычного к нагрузкам человека, жаждущего и умереть в прекрасном здравии, чего я ему и желаю.

— Здрасти!.. — бормочу я, не надеясь, однако, что он притормозит. Но наш пан спортсмен останавливается:

— И вам не хворать!

«Звучит по меньшей мере издевательски!» — думаю я. Видимо, эта максима доходит и до него.

— Э-э-э… собственно…

— Лев Вадимович, — мило подсказываю я.

— Лев Вадимович, да! Я сегодня планировал к вам зайти, чтобы уладить некоторые формальности. Как, кстати, ваше здоровье?

Я прихлебываю кофе и молча щурюсь на не слишком теплое взошедшее светило. Кирина красная шапка безнадежно испорчена, а другой у меня нет, поэтому мой боевой шрам, обмазанный по периметру зеленкой, говорит сам за себя. А также за меня.

— Ничего! — наконец изрекаю я. — Поправляюсь… потихоньку. Хотя мне еще нельзя вставать. Но, надеюсь, вы меня не выдадите? Не хочу в город… в больницу. Не люблю больницы, морги.

Синяя Борода вздрагивает. Потом присаживается рядом.

— Давайте закроем наш… э-э-э… конфликт! Надеюсь, тридцать тысяч в качестве компенсации за физический и моральный ущерб вас устроит?

— Деньги? — удивляюсь я. — Ну что вы! Думаю, это было просто недоразумение! И потом, я за одну книгу куда больше получаю!

Так удачно выловленный мной Ник Ник удивляется:

— Да? Не думал, что у нас в стране у писателей такие приличные гонорары!

Мгновенно я вырастаю в его глазах настолько, что он начинает взирать на меня почти как на равного, а я внезапно понимаю, что наш дорогой во всех смыслах параноик с манией преследования имел в виду совсем не отечественную валюту! Однако момент, как говорится, упущен. Что ж, тогда попробуем взять информацией!

— Думаю, вопроса денег мы больше касаться не будем, но вы можете оказать мне добровольную маленькую услугу.

— Какого плана? — интересуется он.

— Помнится, вы сказали, что знаете об умершем нечто такое, чего мы себе и представить не можем, так?

— Знаю, — говорит он, помедлив лишь секунду. — Но мне кажется, уважаемый Лев Вадимович, эта информация в данном контексте не стоит тридцати тысяч. Давайте я все-таки деньгами дам, а?

В свою очередь я трачу на обдумывание заманчивого предложения целых тридцать секунд, но… взять деньги — это не только отказаться от нужных (или не нужных, но как это узнать?!) мне сведений, но также и потерять лицо! А оно у меня уже и сейчас какое попало!

— Я бы предпочел информацию, — пытаясь улыбаться, окончательно отказываюсь от сатисфакции я.

— Ну что ж… Покойному это все равно повредить не может, его брату — не тому, двоюродному, которого с любовницей накрыли, а родному — тем более, родного его братца убили много лет назад. Гнусный был тип, педофил, а еще занимался тем, что торговал детской порнографией, фильмы снимал — а это большие деньги для таких же извращенцев! Ну, его и пристрелили в конце концов. Уж больно опасное у него было — даже язык не поворачивается назвать, но другого слова я не подберу — хобби. Мерзость и чистой воды криминал! Причем даже в международном масштабе! А тот, что умер здесь… кстати, вы уже выяснили, почему он умер на улице, но оказался у себя в номере? — интересуется мой собеседник, и я вижу, что пока он не узнает этой тайны, его действительно будут мучить подозрения относительно собственной персоны. Того и гляди, Светлана лишится выгодного клиента!

— Узнали, — киваю я. — Оказалось банальным до смешного, хотя это и не смешно. Горничная и охранник занимались любовью, потом он решил быть джентльменом и вышел нарвать ей цветов. И увидел покойника. Перепугался, что это чрезвычайное происшествие, потому как тот, видимо, действительно умер от сердечного приступа, случайно забредя на детскую площадку и увидев там игрушки… а может, это было совпадением, не знаю…

— Совпадения! — волнуется и восклицает Ник Ник. — Моя жизнь — это тоже сплошь трагические совпадения! Его же, беднягу, в детстве изнасиловали, я сам видел отчеты психиатра, к которому он ходил! — уже шепотом, предварительно оглядевшись, добавляет любитель добывать информацию.

«Хорошо, что я встретил его тут, на улице, где он не опасается жучков, — думаю я. — В помещении бы он мне всего этого не сказал!»

— А потом его стал подавлять собственный брат, который был намного старше! Несчастный не мог от него избавиться до самой его смерти, когда братца пристрелили и он, как я понимаю, наконец вздохнул с облегчением. Они имели общий серьезный бизнес, доставшийся от родителей, но который старший отказывался делить. К тому же он повязал брата еще и по-другому: принуждал младшего привозить на свои оргии и так называемые съемки детей из какого-то детского дома! Не удивлюсь, если в конце концов тот не выдержал и сам его шлепнул! Допекли парня… хотя тогда буквально землю рыли, но ничего не доказали — алиби у него было железное. Ну а тут, конечно, увидел игрушки, вспомнил… может, там было что-то такое… особенное! Ну и все! Сердце у нас, мужчин, — слабое место! Я вот бегаю каждое утро, витамины принимаю… себя надо беречь! Да, так что там с охранником и горничной дальше?

— Ну, они решили, что, если покойника там, на улице, найдут, всех подчистую уволят, потому как происшествие чрезвычайное и даже подозрительное. А они жениться собирались и не хотели терять выгодное место. Но если бы он в номере умер — дело другое… житейское, так сказать, везде может случиться. Вот эти умники и взяли машину, подвезли умершего к служебному входу, перенесли в номер, переодели в пижаму… Собственно, это и все. Вскрытие показало, что действительно сердечный приступ!

Насчет вскрытия я, конечно же, лукавлю. Однако Ник Нику сказанного достаточно.

— Ну и у меня все! Немного же вы узнали! Тайна, конечно, постыдная, но небольшая. К тому же никого теперь уже не задевает. Как говорится, живые — к живым, а мертвым земля пухом! Надеюсь, теперь у вас ко мне не будет претензий?

— Никаких! — заверяю я.

Никаких претензий… действительно никаких! Во всяком случае, у меня к Ник Нику. Детство. Детский дом. Психотравма. Детские психотравмы — самые тяжелые… Игрушки. Машинка. Медведь. Медведь, несомненно, главный во всем этом антураже. Потому что только в его внешность были внесены изменения! Да, и детский дом! Детский дом! Дети из детского дома! Дети с такими же тяжелыми психотравмами, как и у убитого! Моя голова вяло ворочает мыслями, хотя обычно бывает наоборот. Но сегодня я не спал, и мне действительно нельзя было вставать, да еще и идти на улицу! Но тогда бы я не узнал!.. Самого важного! Не нашел бы недостающее звено! МОТИВ! Убитый привозил детей из детского дома, возможно, и сам участвовал в актах принуждения, потому что дети, подвергшиеся насилию в детстве, часто сами становятся насильниками! Девочки и мальчики! Поэтому и машинка, и кукла… и медведь! Он — главное действующее лицо! Любимая игрушка… медведь с глазами-пуговицами… ЛИЗИН МИША!